Наше путешествие подходит к концу. Печально это осознавать. В каждом городе, в каждой части света было что-то яркое, запоминающееся. Везде мы смогли найти то, что зацепило нас, что стало темой обсуждений. Но, с другой стороны, конец одного есть начало чего-то другого. Мы закончили путешествие, теперь, вернувшись домой, мы можем осознать. Как собирая кусочки пазла, мы можем увидеть целую картинку, так и здесь, что-то новое и цельное должно сложиться в нашем сознании. Все началось с "ceci ne pas une pipe". Затем обманка-тромплей в Германии. После - Арчимбольдо и фаюмский портрет. Везде мы нарочно старались выделить одну картину.Ведь, если бегать по музеям, стараясь увидеть все, ну или почти все, то в итоге останешься ни с чем! Кто-то спросит, а по какому же принципу мы выбирали эти картины? И это будет очень сложным вопросом. Отчасти мы доверялись интуиции, отчасти... у нас была мысль, еще не до конца оформившаяся, воплотившаяся в нечто понятное, но уже довольно ощутимая. И теперь мы можем, наконец, сформулировать ее, понять те невидимые нити. которые связывали все наше путешествие.
Лейтмотив всех наших "островков" искусства - вещь. С древнейших времен, когда искусство еще не было искусством и служило в основном для различных материальных целей, и до 20 века, века разнообразия стилей, жанров, свободы человеческого разума, мы видим интерес художников к окружающему, причем не к природе, а именно к созданному руками человека, к земному творению. Признаемся, мы редко обращаем на это внимание. Редко обращаем внимание на стол, шкаф, ту же трубку, книги, пользуемся, но не обращаем внимание. Художники, с чьими работами мы знакомились, показали нам ту философию, которая помогает взглянуть на привычное и обыденное по-новому. Мы понимаем: в зависимости от времени люди смотрят на вещи по-разному. В древние времена по украшениям можно было определить из какого рода девушка или из какого племени, и так едва заметная цепочка и золотые серьги справляются со своей задачей. Позднее в вещах искали философию, размышляли о отношениях вещи и человека. По сути, верный ход, ведь это то, что с нами повсеместно, в чем-то даже формирует нас. Интересно, что балансируя на тонких гранях, авторы никогда не превращают картину в пошлую и обычную. Всегда перед нами новый взгляд на привычное. И трубка Магрита венчает, заключает, но все же приводит к такому же итогу. Мы, как по лестнице, шаг за шагом, шли, как получилось, к истокам, к началу. Что же мы поняли, вынесли для себя. Безусловно новые мысли, идеи. Мы излагали их здесь, стараясь ничего не упустить. И мы стали внимательнее к окружающему. На столе стоит стопка книг. Наклон, освещение, ракурс, баланс. Баланс чего? Многое вокруг нас, надо лишь видеть и не бояться воплощать.

Женщина. Как много говорит нам это слово. Это – и любящая мать, и верная подруга.
На картине изображена женщина в полном смысле этого слова, во всей её чертах читается совокупность всех главных особенностей женского образа, образующая полную гармонию внутреннего состояния.
Грустная, гордая, много повидавшая в своей жизни, целеустремленная, взгляд её, несмотря на некоторую томность, обладают глубокой, ничем нерушимой внутренней силой и мощью.
Её глаза глядят куда-то в глубину, далеко. Она думает о своем, но при этом видно, что она позирует, что мы замечаем по положения тела, не соответствующего произвольности.
У неё идеально правильные черты лица: ровный нос, небольшие губы, глубокие глаза, красивая кожа, густые волосы, но брови, брови говорят о какой-то неопределенности и выражают сомнение, неуверенность, но в то же время горделивость. У девушки опрятная прическа. Вероятно, она богата, о чём говорят и золотые серьги с миниатюрными жемчужинами.
На высокой шее расположен кулон в виде подковы. Возможно, она оберегает её. Это говорит о том, что она суеверна.
Что касается работы художника, то она выполнена безукоризненно, на наш взгляд.
Зная, что Фаюмские портреты являлись погребальными, можно сделать вывод, что на них пытались изобразить душу умершего. Это делалось для того, чтобы, возможно, запомнить человека не как физическое тело, а его мысли, чувства, характер.
В данном портрете свойства характера и сущности нашли отражение в глазах и взгялде. Она напомнила тот тип женщин, что при одиноком анализе себя имеют абсолютно точную цель, крепкую и абсолютную в неё веру. Однако, когда тот самый взгляд, наполненный целью и идеей, устремляется вперёд, находит не то чтобы бесконечные просто много больше её внутренних, он спотыкается почти рядом. Именно то самое мы наблюдаем во взгляде, если рассматривать данную ситуация в расстоянии распространения лучей: он узок, прям только в начале, когда прорывается наружу из её глаз, после же он рассеивается, рассеивается и вдруг прерывается тенью нечто его заполоняющего. Потому можно говорит о его неоднозначности и целеустремленности, сменяющейся рассеянностью.
Если говорить об общем характере её взгляда, то можно сказать что она устала от того, что с ней происходит, и она там, вдалеке ищет глазами что-то, что могло бы спасти ее от скуки.
Левый уголок ее рта немного поднят , будто она пытается улыбнуться, будто бы там, куда она смотрит, промелькнул маленький лучик надежды на лучшее, но посмотрев вперёд цели её взгляда видим ту самую тень, нашедшую отражение в её чёрных глаза, подчёркнутых бровями.
В работе использованы интересные цвета: охристые, коричневатые, все спокойные, пастельные, будто мягкие, говорящие о гармоничности, правильности и томной грусти её лица. По стилю, на наш взгляд, сочетается данный цвет со своей маслянистостью и теплом с её пухлыми губами, будто чуть недовольная. В то же время присутствуют контрасты, в цветах: тёмные пятна, что позволяет провести аналогию между общим впечатлением о её лице, выражении, настроении и мнении, когда вдруг заглянешь в её глаза, наполненные чем-то неизъяснимо сильным, густым и со временем всё крепче застывающим.
Фаюмские портреты неспроста производят на нас столь глубокое и насыщенное довольно таки колоритными эмоциями впечатление. Дата их создания заставляет задуматься нас о смысле жизни, ценностях, которые остаются на протяжении всего этого времени. Всё самое главноt, ценное, неистовое и ничем непередаваемое по прежнему отражается в глазах, древние люди понимать всё не меньше нас, а точнее сказать чувствовали. Всё те же переживания..
Фаюмские портреты отличаются особой правильностью форм, да и содержания. Но ни в коем случае оно не стандартно. Везде мы замечаем индивидуальность, взгляд художника и совершенно особенный,личный внутренний мир каждого.

Следующим местом, которое нам захотелось посетить, это Великобритания. Фаюмские портреты показались нам очень интересными.
Мы решили заглянуть в Музей Petriе, несмотря на то, что там находилось не самое большое количество этих портретов.
Фаюмские портреты — лучшие сохранившиеся образцы античной живописи. Они изображают лица жителей древнего Египта в Эллинистический и Римский периоды в I—III веках нашей эры.
Фаюмские портреты — созданные в технике энкаустики погребальные портреты в Римском Египте I—III веков н. э. Своё название получили по месту первой крупной находки в Фаюмском оазисе в 1887 году британской экспедицией во главе с Флиндерсом Питри.
Фаюмские портреты
написаны в технике энкаустики (энкаустика по-гречески означает «выжигаю»),
основанной на применении воска в качестве связующего вещества. Античная
энкаустика исполнялась по подогретой основе разжиженными красками и
завершалась обработкой живописи огнем. Достоинство энкаустической техники
состоит в том, что специально приготовленный воск не поддается воздействию
ни времени, ни температурным изменениям, не дает трещин и сохраняет
неизменным свой цвет.
Особенность этих работ - черты лица приобретают условный характер, т.е. портрет телесный превращается в портрет духовный (огромные, широко распахнутые глаза, смотрящие в никуда - "в вечность"). Фаюмские портреты самым непосредственным образом повлияли на появление искусства иконописи (IV в.). Кстати, первые иконы тоже писались в технике энкаустики.

Что в нашем понимании необычность? Что-то, из ряда вон выходящее. То, чего не было еще нигде. Говоря об Арчимбольдо, кажется, что его к этой необычности отнести можно. Но только ли она?
Смотря конкретно на картину «Библиотекарь», понимаешь, что, не увидь ты эту картину, ты возможно, никогда бы и не обратил внимания на книги, которые сформировали библиотекаря. Ведь, по сути, библиотекарь – тот человек, который не только заведует «складом» книг, но и которые при этом читает, и с чтением формирует себя. Свой внутренний мир. А книги, возможно, незаметно для него, превращают его тело в стопку книг, которые он безумно любит. Ты – то, что ты ешь. Но это физиологически. Душа же твоя – то, что ты любишь.
В этой картине, помимо нестандартного взгляда на вещи, есть и некоторое осознание. Осознание не только правоты автора, но и честности его в изображении. Радеют его незамысловатые образы, изображенные как бы их действительностью.
Увидев эту картину на нашем пути, мы обрадовались, поняли, что это то, о чем мы можем говорить. Но впечатление, конечно, во второй раз она уже не произвела. Вспоминая наш урок, когда мы увидели ее впервые, мы удивились. Ничего подобного мы до Арчимбольдо не видели. Он являлся некоторым первооткрывателем, начинателем возможно абстракционизма или сюрреализма. Несмотря даже на честность в изображении.
Эта картина подталкивает нас к тому, чтобы обращать внимание на сущность предмета. Привыкшие к каким-либо прототипам, мы не пытаемся даже посмотреть на что-то другими глазами. Да, мы рассматриваем разные стороны, например, поступков, ищем какие-то причины в поведении людей, пытаемся оправдать их. Но мы не можем понять, что они являются не тем, чем кажутся. То есть мы оправдываем ложь. Чтобы правильно увидеть людей, нужно понять их. Увидеть корень, ту опору, которая держит их, не дает упасть. Библиотекарь живет книгами, которые он прочитал, а в наше время они приносят ему доход. Увидев в библиотекаре книги, Арчимбольдо увидел правду. В этом и заключается основная особенность этого художника – видеть сквозь оболочку, обертку.

Поначалу, нас очень удивило то, что кто-то находит связь между иконой и картиной "Библиотекарь". Уж слишком неочевидная это связь на первый взгляд. Но потом мы поняли, искать нужно не во внешнем, по сути икона, картина, рисунок на полях тетради это лишь оболочка. То, что они из себя представляют наделяет им не гордое название "икона", а смысл, который в него вкладывает художник или иконописец, та техника, которую он использует для достижения своих идей. Так и тут, мы решили искать в принципах, внутри, а не снаружи. "Изображение мира не стремилась к внешнему, формальному реализму", этот принцип полностью применим к картине Арчимбольдо. Разница между его творчеством и иконой заключается лишь в то, что врядли он стремился к святому подтексту своих работ. Идея серии картин (кроме "Библиотекаря" к это теме можно отнести "Юриста". перевертыши "Повар" и "Огородник"). "Мы то, что нас окружает". Очень точная фраза. Библиотекаря окружают книги, они формируют его, его характер, в чем-то тоже схожий на книгу, может быть с внешне скучным пыльным переплетом и фантастически увлекательным внитри. Тело, лицо из книг тоже взывает интересный эффект, для многих зрителей разный. Для одного книга - это холодный зимний вечер и включенная рядом лампа, для кого-то, книга - источник воспоминаний, связанных с приятными или неочень, яркими или блеклыми кадрами жизни.
А для кого-нибудь книга - нечто обыденное, повсеместное, не вызывающее никаких эмоций. Так и наше отношение к библиотекарю, оно зависит во многом от нас самих. Так автор. уходя от реальности, от "формального реализма" показывает более точно, доходит до самой сути и дает зрителю почву самому формировать отношение к картине и герою.
"Она подчёркивала расстояние и разницу между высшим миром с приобщившимися к нему святыми и земным бытием, в котором существует зритель". Картина Арчимбольдо, определенно, разграничивает миры, хотя и по другим критериям. Пространство картины есть нечто прошедшее фильтр лишнего, здесь ничего, кроме составляющего Библиотекаря. В этом есть некая философия. Вещь и хозяин сливаются воедино. И в этом разительное отличие от мира зрителя, здесь такая вещечеловеческая гармония невозможна.
"Тяготела к условным формам, к преодолению телесности персонажей и объёмности окружающих их предметов". Да. Безусловно. Ни у кого не возникнет сомнения, что условные формы очеь ярко проявляются в этой картине. Для чего? Преодоление ли объемности изображения? Нет, картина прорисована очень хорошо, даже может возникнуть иллюзия объема. Возникает слудующий вопрос. Если это так, то для каких целей это нужно было Арчимбольдо? Возможно, чтобы мы поверили хоть на секунду в реальность существования этого существа. И тогда почувствовали союз книг и Библиотекаря. Быть может. Преодоление телесных форм? Да, такого хранителя мы не встретим в библиотеке пососедству. Но можно отметить, что все же формы и пропорции тела соблюдены, это не абстрактное изображение. Отсюда и двойственная условность. С одной стороны, нереальность изображения, а с другой, попробуйте поверить художнику и на время отключить рассудок. Представляются другие позиции.

Но есть разительное отличие, связь как бы перпендикулярная между этими художниками. В названии своей картины и связи названия с изображением интересно своей обратностью к друг другу. Хогстрате изображает действительно существующие предметы в самой что ни на есть точности воплощения их из жизни, но называет картину обманкой. Арчимбольдо же следует обратному принципу. Он изображает несуществующего человека, но даёт своем произведению такое название, которое заставляет нас поверить в существование и полное соответствие образа жизни. В любом случае слова в обоих произведениях искусства оказывают на нас некое влияние. Которое по сути может перевернуть наше представление, если не в центре, то по краям картины, чей угол будет повёрнут на столько, насколько надпись окажет влияние.

Забытый средневековый художник был провозглашен в 20 в. предтечей сюрреализма, а одна из его картин (как раз «Библиотекарь») названа «триумфом абстрактного искусства в 16-м столетии».

Отец Арчимбольдо дружил с учеником Леонардо да Винчи Бернардино Луини, у которого после отъезда Леонардо из Милана остались наброски и записные книжки учителя (чертежи, рисунки). Арчимбольдо, видимо, имел возможность познакомиться с этими бесценными материалами.



В творчестве Арчимбольдо нашел свое воплощение странный, почти болезненный маньеризм, поражающий современного зрителя своей смелостью, изобретательностью и авангардностью.


Картину «Библиотекарь» можно выделяется тем, что в ней автор прибегает к изображению с помощью предметов профессии персонажа – библиотекаря. Все: его лицо, тело, руки изображены книгами. С помощью некой стопки книг, сложенной на первый взгляд беспорядочно, но после понятно, что в данном расположении существует совершенно особенная закономерность, помогающая раскрыть не только образ, внешнюю оболочку, но и главным образом сущность людей этой профессии, может довольно таки поверхностно, не углубляясь, но в любом случае Арчимбольдо затрагивает внутренний мир и основные ценности. Хотя, конечно нельзя не спорить с тем, что это всего лишь изображение типа, общего представления, как и многие картины Арчимбольдо, где нет индивидуальности изображаемого персонажа, в отличие от оригинальности автора. Здесь вспоминается Магритт со своей трубкой. Скажем, в трубке мы не нашли чего-то особенного и индивидуального, но она отражала так же смелость автора и оригинальность его мышления. Мы нашли там так же образ. Ведь, согласитесь, на картине Арчимбольдо мы не увидели самого библиотекаря, ровно, так же как и не увидели у Магритта трубки. Однако здесь стиот сказать, что понимание Магритта и Ррчимбольдонесколько отличается. Скорее даже не отличается. Отличаются приёмы выражения сути, мыслей. Магритт показывает нам трубку, а уже с помощью надписи раскрывает ее сущность. Арчимбольдо же наоборот: он изображает составляющее библиотекаря, Магритт в этом бы на него походил, если бы он сумел изобразить сущность трубки, предназначение. Но ему помогла надпись, разъяснившая картинку. А Арчимбольдо разъясняет существо библиотекаря с помощью книг( что является основой данной профессии), которыми составлено его лицо, тело, и, конечно, душа.

Связь же между картиной Самюэла ван Хогстрате «Обманка» и Арчимбольдо «Библиотекарь» очевидна. Изначально бросается в глаза сходство в нагромождённости и некой беспорядочности предметов, однако в обоих случаях они формируют неких образ, заполненный сущностью, плавно перетекающей и входящей оттенками разных цветов в щели друг друга, что и бесспорно их дополняет, создаёт целостность идеи. «Обманка» по своему содержание более обширна за счёт, как ни странно, своей мелочности и детальности, в ней присутствуют разнородные предметы, В картине Арчимбольдо же за счёт одинаковых предметов показана главная идея, мысль, хотя и относящаяся ко всем библиотекарям в той или иной степени. В любом случае мы можем говорить о создании цельных образов, жизни, воссоздании её идеи через предметы, нас окружающие. Иногда это элементы, которые для некоторых становятся в центре ограниченногого мира, вокруг которого мы сами находим объяснения и обнаруживаем смысл.